Michael Gira @ Bernardazzi, 24.03.2014

Приглушенный свет, робкое перешептывание переминающихся с ноги на ноги немногочисленных слушателей, одинокий микрофон на сцене. Сегодня никакой оригинальной комбинации молодых музыкантов, чьи амбиции зачастую опережают творческую составляющую, и разномастной публики им под стать. Только классика, только для тех, кто настроен на нужную волну. В Одессе играет Майкл Джира – и этим все сказано.

Джира и его сольное творчество – явление, равных которому осталось слишком мало даже на андеграундной сцене. Постичь его хоть сколько-нибудь рационально практически невозможно из-за кажущейся простоты картинки; даже поклонники главного джировского детища Swans скептически относятся к отсутствию сурового бэкграунда в виде шумного экстравагантного ансамбля. Между тем, ценность действия определяется не сложностью декораций, а масштабом центральной личности, человека высшей харизматической пробы, которой отмечены всего несколько счастливцев в каждом поколении. Прикоснуться к миру Джиры – это осознать величие творческого духа, благословленного всеми тяготами уходящей эпохи.

Он не признает существующие системы звуковых координат и уже три десятилетия упрямо создает свою собственную. Он точно знает, как расставить акценты, где сделать внезапное крещендо и сколько выдержать паузу. Он выходит на сцену с дребезжащей гитарой наперевес и начинает ткать свое повествование прямо из воздуха. У Джиры есть только голос – но его рвущейся наружу силе тесно не только в собственном теле, но и в пределах зала, а возможно, и целого города: внутренняя вселенная таких людей намного значительнее видимой земной оболочки. Это послание не от сердца, но из самого глубокого и темного нутра, открыто делиться которым может только человек с огромной душой.

Джира – артист, во время выступления неумолимо сбрасывающий с себя кожу; сгусток натянутых нервов, терзающий себя столь же яростно, как и струны инструмента. За каждым словом и каждой морщиной стоят годы жизненных испытаний, поисков и отчаяния. Но каким бы суровым он не казался в работе, его желание говорить с пытливым перципиентом неизменно. Не потому ли Джира настаивает на отсутствии съемки во время концерта, что любой экран, ставший неотъемлемой частью нашей эры – еще одно препятствие, разделяющее души слушателя и артиста?

Джира – пастор собственного странствующего храма, вестник культурной изнанки Америки, той, которой Гинзберг говорил «I've given you all and now I'm nothing». Америки, которую нельзя исцелить, но можно олицетворить. Миру очень нужны люди, которые принимают на себя все его грехи, но затем с горькой усмешкой ретранслируют свое покаяние. И если они от чистого сердца желают тебе, застывшему перед сценой в благоговении и слезах, мира и спокойствия – можно не сомневаться, что лучшие времена непременно наступят. Ведь Бог говорит устами своих избранников, вне зависимости от их собственного к этому отношения.